- (1)В Малозёмове гостит князь, тебе кланяется, — говорила Лида матери,
вернувшись откуда-то и снимая перчатки. — (2)Рассказывал много
интересного... (3)Обещал опять поднять в губернском собрании вопрос о
медицинском пункте в Малозёмове, но, говорит, мало надежды. - (4)И,
обратясь ко мне, она сказала: — Извините, я всё забываю, что для вас это
не может быть интересно. (5)Я почувствовал раздражение.
(1)Почти невозможно было представить себе, что лишь неделю назад он
защищал диссертацию на тему «Древнейшие сказания европейских народов».
(2)А теперь?.. (3)Мёртвое, взрытое снарядами поле лежало перед ним,
земля, на которой был посеян и взошёл хлеб, а потом сгорел и был развеян
по ветру вместе с пороховым дымом, земля, на которой было сделано всё,
чтобы человек не мог на ней существовать.
(1)Лучше всего Левитана можно понять и крепче всего полюбить в глубинах
страны, столкнувшись лицом к лицу со всем, что было его поэзией.
(2)Первая «встреча» с Левитаном произошла у меня в Третьяковской
галерее. (3)Но сильно запомнилась ещё одна из многочисленных, если можно
так сказать, «внутренних» встреч с художником. (4)Этих встреч на самом
деле не было, но часто возникало ощущение, что Левитан был только что
здесь, что, конечно, только он мог показать нам те великолепные уголки
страны, которые сияют в бледной синеве неба, молчат вместе с
безветренными водами рек и озёр и откликаются эхом на крики кочующих
птиц.
Софья Ивановна, как я ее после узнал, была одна из тех редких немолодых
женщин, рожденных для семейной жизни, которым судьба отказала в этом
счастии и которые вследствие этого отказа весь тот запас любви, который
так долго хранился, рос и креп в их сердце для детей и мужа, решаются
вдруг изливать на некоторых избранных. И запас этот у старых девушек
такого рода бывает так неистощим, что, несмотря на то, что избранных
много, еще остается много любви, которую они изливают на всех
окружающих, на всех добрых и злых людей, которые только сталкиваются с
ними в жизни.
(1) В доме боярина Никиты Филимоныча Крутоярского дым стоял коромыслом.
(2) Боярышня Уленька Крутоярская нарядила всех своих сенных
девушек-служанок в разные наряды скоморошеские: кого медведицей, кого
козой, кого важной боярыней, кого торговкой из плодовых рядов, что в
Китай-городе, и теперь тешилась с ними разными играми под заливчатый,
звонкий девичий хохот.
(1)С перебитой ногой я лежал у окна санитарного поезда спиной к
движению. (2)Уходящая местность открывалась передо мной, и поэтому я
увидел эти три танка, когда мы уже прошли мимо них. (3)Открыв люки,
танкисты смотрели на нас. (4)Они были без шлемов, и мы приняли их за
своих. (5)Потом люки закрылись, и это была последняя минута, когда ещё
невозможно было предположить, что по санитарному эшелону, в котором
находилось, вероятно, не меньше тысячи раненых, другие, здоровые люди
могут стрелять из пушек.Читать дальше
(1)В прошлом году со мной приключилась беда. (2)Шёл я по улице,
поскользнулся и упал... (3)Упал неудачно, хуже некуда: сломал
переносицу, всё лицо разбил, рука выскочила в плече. (4)Было это
примерно в семь часов вечера. (5)В центре города, недалеко от дома, где я
живу. (6)С большим трудом поднялся... (7)Лицо залито кровью,
рука повисла плетью. (8)3абрёл в ближайший подъезд, пытался унять
платком кровь. (9)Куда там — она продолжала хлестать, и я чувствовал,
что держусь шоковым состоянием, боль накатывает всё сильнее и надо
быстро что-то сделать. (10)И говорить-то не могу — рот разбит. (11)Решил повернуть назад, домой.
(1)В избушке у самого леса живёт старый охотник Емеля с маленьким
внучком Гришуткой. (2)Ни забора, ни ворот, ни сарая — ничего нет у
Емелиной избушки. (3)Только под крыльцом из неотёсанных брёвен воет
по ночам голодный Лыско — одна из лучших охотничьих собак в Тычках. —(4)Дедко, а дедко, теперь олени ходят с телятами? — с трудом спросил маленький Гришутка однажды вечером. —(5)С телятами, Гришук, — ответил Емеля, доплетая новые лапти.
Инкерман. Последний туннель. Все бросаются к окнам вагона. Но, даже не
глядя в окна, можно догадаться, что поезд подходит к Севастополю.
Отражения воды бегут по потолку вагона, морской ветер вздувает
занавески, гремит сигнальная пушка. Полдень! Синевой, блеском прибрежной
волны, желтыми скалами, сухим огнем бьет в глаза, слепит Севастополь.
А потом — знакомый половине России севастопольский вокзал. Ильф писал о
нем: «Севастопольский вокзал, открытый, теплый, звездный. Тополя стоят у
самых вагонов. Ночь, ни шума, ни рева. Поезд отходит в час тридцать.
Розы во всех вагонах».
(1)Осень в этом году стояла вся напролёт сухая и тёплая. (2)Берёзовые
рощи долго не желтели. (3)Долго не увядала трава. (4)Только голубеющая
дымка затягивала плёсы на Оке и отдалённые леса.
(5)Я плыл на лодке вниз по реке и вдруг услышал, как в небе кто-то
начал осторожно переливать воду из звонкого стеклянного сосуда в другой
такой же сосуд. (6)Вода булькала, позванивала, журчала. (7)Звуки эти
заполняли всё пространство между рекой и небосводом. (8)Это курлыкали
журавли. Читать дальше
Душа ребенка – чистая слеза
В ней и тепло, и свет, и откровенье
А искренность, доверчивость в глазах
И ожиданье доброго общенья.
Но чтобы душу детскую понять
При этом не поранить , не обидеть
Как много сил нам надо отдавать
И чутким быть, и многое предвидеть
